Читальный зал

Памятник Остапу Бендеру в Харькове. Фото mandria.ua

Бриллиантовый юбилей «Золотого теленка». (К 75-летней годовщине выхода романа)

Вместо введения
У знаменитого романа «Золотой теленок» в этом году – «бриллиантовый» юбилей. Впервые он был опубликован ровно три четверти века назад. Другому, не менее знаменитому роману «Двенадцать стульев» (часто они издаются единой книгой) на четыре года меньше. Авторов, родившихся и выросших в Одессе на пороге двух предшествующих веков, уже много лет нет в живых. Илья Ильф (Файнзильберг) умер в 1937 году в возрасте 40 лет. Военный корреспондент Евгений Петров (Катаев, брат писателя Валентина Катаева, которому посвящен второй из упомянутых романов) погиб, не дожив до своего сорокалетия в 1942 году, возвращаясь на самолете в Москву из осажденного Севастополя.
Я не знаю других таких книг и авторов в нашей стране, юмор которых получил бы столь единодушное признание у современников того, да и следующего поколения, причем почти независимо от возраста и социального положения читателей. Вспоминаю: гуляем с академиком В.А.Кириллиным по кругу возле скромных, по нынешним понятиям, академических дач в широко известном сегодня «элитном месте» – Жуковке. Не знаю, как сейчас, тогда их было не много. Могу ошибиться, ну может быть две, максимум три дюжины. Но зато их владельцы – это самый цвет, настоящая, реальная элита нашей тогдашней науки. Вдруг Кириллин говорит: –давайте зайдем к академику Зельдовичу, мне хотелось бы продолжить с ним один недавний разговор. –Удобно ли мне-то? –Вполне удобно. Заходим. Владимира Алексеевича встречают радушно, меня знакомят. Кириллин говорит: – зашли просто так, корысти никакой... – Не корысти ради, а токмо во имя любящей мя жены – подхватывает Зельдович и лукаво смотрит на сидящую за столом женщину – свою супругу. Я внутренне улыбаюсь, прекрасно знаю, кого он цитирует, заодно понимаю, что гостя здесь любят, явились «к месту», ничем не нарушив порядка. Зельдович – знаменитый физик-ядерщик и астрофизик, ученый-теоретик мирового уровня. Трижды Герой соцтруда, лауреат всевозможных высших премий. Удивительный человек, и что любопытно, известен еще и тем, что, будучи великолепным, как говорится «от Бога» математиком, высшего образования так и не имел, да видно, и не считал его для себя столь необходимым. Так и избрали в АН СССР, сам был своего рода «ходячей академией». Обладал великим чувством юмора. Звучит, как курьез, но слышал, что самым тщательным образом отбирая своих учеников, на аспирантском экзамене по спецпредмету в конце собеседования обязательно задавал вопросы из упомянутых двух романов. То ли шутки ради, то ли считал этот тест обязательной частью «пропуска» в науку. Он же знал романы практически наизусть...
Итак, вот она передо мной эта книга, точнее одно из изданий одновременно двух романов, вышедшее в издательстве «Советский писатель» в 1948 году, и почему-то долго потом не переиздававшихся. Для меня – одна из ценностей, взятых в свое время с собой в длительную командировку в условиях самолетных ограничений по общему весу багажа. В том числе и посему, далее не буду разделять сюжеты романов, а использовать примеры сразу и из того и другого, как из единого произведения.
Многое с тех пор изменилось. Сегодня главный герой романов, сын турецкого подданного Остап Бендер (какова его действительная национальность, авторы не раскрывают) вряд ли получил бы свою внушительную комиссию от подпольного миллионера Корейко. Тот, скорее всего с насмешкой и полной гарантией отсутствия неприятностей для себя, предложил бы великому комбинатору передать свою заветную папочку с документами о происхождении миллионов в «Домашнюю библиотеку компромата Сергея Горшкова», ежемесячник «Совершенно секретно», другое подобное издание или даже прокуратуру. Да и подпольных миллионеров в стране, возможно, более не существует. Все давно легализовано и «отмыто», а иные реализовали мечту героя уехать куда-нибудь в «Рио-де-Жанейро» и ходят там теперь в белых брюках. Список олигархов регулярно публикуется нынешними СМИ, причем с почти ласковыми названиями, например, «Наши толстосумы» (сопоставьте: «Наши призеры», «Наши ветераны», «Наши юбиляры» и т.п.). У них больше нет поводов скрываться и тихо «беречь себя для капитализма», как у Корейко. Казалось бы, тема изжита, ушла в прошлое, и все-таки книга остается бестселлером, потому что в ее основе нечто непреходящее - характерный, очень колоритный искрометный юмор Ильфа и Петрова. Я не знаю, как его лучше назвать. Одесским? Пожалуй, нет, для этого он слишком индивидуален. Одно очевидно, в нем совершенно явно проглядываются еврейские мотивы... Так замыслили авторы, это их стиль. И замысел, который они воплотили мягко, одновременно умно и тактично, оказался удивительно удачным.
Задам вопрос: есть ли в романах какая-то специальная «еврейская тема»? Сам же попытаюсь ответить. Думаю, что нет, зато есть искрящийся юмор со знаменитым одесским колоритом и индивидуальным оттенком. И все же обращусь к книге, где описывается эпизод, когда американский корреспондент Хирам Бурман в беседе со своим российским коллегой Паламидовым, замечает, что в СССР его, как сиониста, больше всего интересует еврейский вопрос. – У нас такого вопроса уже нет, отвечает Паламидов. – Как же может не быть еврейского вопроса? – удивился Хирам и даже взволновался. Всю жизнь он писал в своей газете статьи по еврейскому вопросу, и расставаться с этим вопросом ему было бы больно.– «Но ведь в России есть евреи? – Сказал он осторожно. – Есть, – ответил Паламидов. – Значит, есть и вопрос? – Нет. Евреи есть, а вопроса нету». Итак, вопроса нет, и мы, со своей стороны, с удовольствием доверимся авторам и Паламидову. Но ведь авторы оба родом из Одессы, а город Черноморск, где происходит значительная часть действия в романе «Золотой теленок», – это, по-видимому, и есть Одесса (косвенные свидетельства тому – реклама: «Одесская бубличная артель Московские баранки»). А раз есть Одесса, и раз авторы выросли в этом городе, значит, есть в романах и то, что было сказано – «еврейские мотивы». Их там просто и не может не быть. Я ведь не выдумываю, просто читаю то, что есть в книге. А если кто подзабыл – перечитайте. В любом случае, сами об этом знаете, получите огромное удовольствие. Тем более, что в небольшой статье, не обращаясь хоть в какой-то мере к ее содержанию, эту тему просто невозможно адекватно отразить. Пожалуй, единственно, что возможно ˜– обратить на нее внимание. И все же. Итак, что же это за «еврейские мотивы» в романах Ильфа и Петрова?
Это и действующие лица с характерными фамилиями и ролями, например: состав труппы в модернистском спектакле «Женитьба» по Гоголю: «Стихи – М.Шершеляфамова. Литмонтаж –И.Антиохийского. Вещественное оформление – Симбиевич-Синдиевич. Звуковое оформление – Галкина, Палкина, Малкина, Чалкина и Залкинда...». Помните ремарку их коллеги-конкурента из духового оркестра во время спора за место для репетиции на пароходе: « А Елкина у вас нет? Это наше место...».
Это и бытовые сценки, вроде обсуждения среди квартирантов «Вороньей слободки» вопроса о выселении из квартиры героя - летчика Севрюгова, пропавшего на Севере среди торосов и айсбергов: «Айсберги! – говорит бывший камергер двора его императорского величества Митрич насмешливо. – Это мы понять можем. Десять лет как жизни нет. Все Айсберги, Вайсберги, Айзенберги, всякие там Рабиновичи. Отобрать комнату и – все... Ему хорошо там на льду сидеть, а тут, например, Дуня все права имеет. Тем более что вот и Люция Францевна подтверждает насчет закона. – А вещи на лестницу выкинуть, к чертям собачьим! – грудным голосом воскликнул бывший князь, а ныне трудящийся Востока, гражданин Гигиенишвили».
Это и анекдоты по ходу изложения действия в книгах. Вот, например, один из них, рассказанный в поезде, увозящем отца Федора из родного уездного города N: «Умирает старый еврей. Тут жена стоит, дети. «Моня здесь?» – еврей спрашивает еле-еле. «Здесь» – «А тетя Брана пришла?» – «Пришла». А где бабушка? Я ее не вижу». «Вот она стоит». «А Исак?» – «Исак тут». А дети? – «Вот все дети». – «Кто же в лавке остался?».
Это и характерные диалоги, иные из которых следует признать просто классическими. Как при этом не вспомнить разговоры гражданина Кислярского со своей супругой и Рубенсом, накануне решения коммерсанта явиться с добровольным признанием к губернскому прокурору по делу «Союз меча и орала» (привожу этот диалог с сокращениями): – «Слушай, Генриэтта, – сказал он жене, пора уже переносить мануфактуру к шурину. – А что, разве придут? – спросила Генриэтта Кислярская. – Могут придти. Раз в стране нет свободы торговли, то должен же я когда-нибудь сесть?... Может быть, я не приду ночевать, тогда ты завтра приходи с передачей. Только, пожалуйста, не приноси вареников. Что мне за удовольствие есть холодные вареники? – Может быть, возьмешь с собой примус? – Так тебе и разрешат держать в камере примус! Дай мне мою корзинку (у Кислярского была специальная допровская корзинка)... –Можешь меня не провожать, – сказал далее опытный муж. – Если придет Рубенс за деньгами, скажи, что денег нет. До свидания! Рубенс может подождать. –Гражданин Кислярский, медленно прогуливаясь, приближался к губпрокуратуре. По дороге он встретил Рубенса и долго с ним говорил. – А как же деньги? – спросил Рубенс. – За деньгами придете к жене...».
Да, все это и многое другое, часто непередаваемое, что порой просто трудно сформулировать в попытке отразить дух книг. Вспомните, например, небольшой эпизод со стариком-ребусником с наружностью гнома - Синицким из «Золотого теленка»? Того самого, который 50 лет своей жизни посвятил составлению ребусов, шарад, загадочных картинок и шарадоидов для их публикации в журналах. Но никогда еще почтенному ребуснику не было так трудно, как сейчас. Он отстал от жизни, был политически неграмотен, и молодые конкуренты легко его побивали.… «Старик подумал и нанес на бумагу начальные строки: – «Мой первый слог сидит в чалме, он на Востоке быть обязан. Второй же слог известен мне, он с цифрою, как будто связан». С «али» и «за» тоже удалось легко справиться. «В чалме сидит и третий слог, живет он тоже на Востоке. Четвертый слог, поможет бог узнать, что это есть предлог».
Зося Синицкая вернулась в комнату. – Идеология заела, услышала она бормотание деда, –а какая в ребусном деле может быть идеология? Ребусное дело … Зося взглянула в старческие каракули и сейчас же крикнула: –Что ты тут написал? Что это такое?«Четвертый слог поможет бог узнать, что это есть предлог». Почему бог? Ведь ты сам говорил, что в редакции теперь не принимают шарад с церковными выражениями. Синицкий ахнул. Крича: «Где бог, где? Там нет бога», он дрожащими руками втащил на нос очки и ухватился за листок. Есть бог, промолвил он печально. – Оказывается опять маху дал. Ах жалко! Зося равнодушно посмотрела на дедаи посоветовала сочинить новую шараду. Все равно, сказала она, слово с окончанием«ция» у тебя не выходит. Помнишь, как ты мучился со словом «теплофикация»? Как же, оживился старик, я еще третьим слогомпоставил «кац» и написал так: «А третий слог, досуг имея, узнает всяк фамилию еврея». Не взяли эту шараду. Сказали:«Слабо, не подходит». Маху дал. И такие эпизоды в романах сплошь и рядом, причем в самых неожиданных местах.
Но разве только это? Взять хотя бы отдельные восхитительные, полные юмора находки. –Я дам вам парабеллум.... Слесарь-интеллигент... –Какое у вас политическое кредо, Виктор Михайлович? – Всегда... –Разве можно так напиваться на рубль?... – Бывший горский князь, а ныне трудящийся Востока... – Мой гроб – огурчик, любительский. – Нешто Нимфа товар дает? Туды ее в качель... – Пилите, Шура, пилите... – Спросите у Серны Михайловны... – К науке, которую я в данный момент представляю, это отношения не имеет... – Ипполита Матвеевича за высокий рост и усы называли Мацистом, хотя у настоящего Мациста усов не было... – Уехал на заседание Малого Совнаркома. К обеду не жди, твой суслик... – Вас обманули. Вам продали значительно лучший мех. Это шанхайские барсы... –Так может вы, святой отец, партийный? М-может быть... – Пришел я к вам навеки поселиться и книгу взял, любимую притом... – Гаврила шел кудрявым лесом. Бамбук Гаврила порубал... – Гроссмейстер знал, что ход Е2-Е4 ему ничем не грозит... – Волны падали стремительным домкратом... – На волю! На волю! В пампасы!... – А можно стулья утром, а деньги вечером? Можно, но только деньги вперед... – Отец русской демократии. Особа, приближенная к императору... – Мертвого осла уши. Получишь у Пушкина...

Вместо послесловия Авторы вспоминают, что к ним часто обращались с вопросом: «Как это вы пишете вдвоем?»... Отвечали: «да так и пишем»... И вдруг единообразие вопросов было нарушено. – «Скажите, – спросил нас некий строгий гражданин, – почему вы пишете смешно? Что за смешки в реконструктивный период? Вы что с ума сошли? После этого он долго и сердито убеждал нас в том, что сейчас смех вреден». И все время, покуда авторы писали «Золотого теленка» над ними «реял лик строгого гражданина»...
И вот прошло несколько десятилетий. За это время были и продолжаются всякие реконструкции, и конца-края им не видно. Зато теперь вряд ли кто усомнится, что смех и сатира нам абсолютно необходимы. Возможно, выскажу очень спорную мысль, но необходим еще какой-то «промежуточный» жанр для «позитивной» сатиры. Но может быть именно такой жанр давно существует («плутовской роман»?) и только автор этой публикации думает, что это нечто другое? Так или иначе, кто он, что за персонаж Остап Бендер? Благородный жулик из блестящих рассказов О’Генри, или Ле Герн из восхитительной книги Роберта Эскарпи «Литератрон», или может быть Фабиан из «Ночного портье» Ирвина Шоу? Факт тот, что это предприимчивый человек. Жулик, это понятно, и этого никто не скрывает, но он почему-то не вызывает отвращения. Во всяком случае, есть поступки и намерения, о которых можно так сказать. Напомню концовку из «Ночного портье»: «Она (Лили) рассмеялась сдавленным смехом. Меня он тоже обманывал... Его не назовешь честным человеком, но он всегда был праздничным. И дарил радость другим. Я, конечно, не берусь судить, но может быть, это важнее всего. – Она закурила новую сигарету. Горько подумать, что его не будет с нами»...
А пока еще раз поклонимся авторам, которых и сегодня в их жанре? по крайней мере в нашей бывшей стране? никто еще так и не превзошел. Что же касается «одесских мотивов» в книгах, полагаю, что именно они во многом и придают им свой неповторимый колорит и способствуют вечности книг. И в результате сам собой возникает ответ на поставленный строгим гражданином вопрос «почему вы пишете смешно?». Без этого искрящиеся юмором, полные смеха сатирические романы, наверное, никогда не были бы тем, чем они стали для читателя, которому продолжают дарить радость.
Леонид Cумароков, журналист, член-корр. АН СССР, РАН

viperson.ru