Читальный зал

В «черте оседлости» – выставка в Москве

 Уже в самом названии этой выставки есть элемент лукавства. Конечно, все из представленных в галерее «Веллум» художников — евреи, но далеко не каждый из них действительно видел воочию ту самую «черту оседлости». А именно — то, что и имели в виду устроители, формируя коллекцию, которую можно до 14 ноября увидеть в галерее «Веллум» ЦДХ.
Напомним, граница территории, за пределами которой запрещалось постоянное жительство евреям, исторически была установлена русской императрицей Екатериной II и располагалась приблизительно по границам Великороссии с Малой и Белой Русью и Прибалтикой, включая в себя части нынешних Смоленской и Псковской областей. Среди экспонентов выставки есть не только те, кто родился «за чертой», — а это Абрам Моносзон, Анатолий Каплан (Танхум Лейвикович), Меер Аксельрод. Такие авторы, как скульптор Григорий Златогоров или живописец и график Борис Бомштейн, имеют к местам жизни предков лишь опосредованное отношение. Но зато какое! Как говорит Бомштейн, «я узнал, что я еврей, в 6 лет, вернувшись в Москву из эвакуации; и потом ни разу об этом не пожалел. Папа погиб на войне, а мама с бабушками говорили на идиш. Я на них смотрел, отсюда и рождались мои нынешние герои». А вот работы тончайшего мастера, балансирующего на грани постимпрессионистических валеров, а иногда включающего в ткань полотна тонкие силуэты стариков. Это Иосиф Островский. Родился под Шепетовкой; он-то как раз всегда знал, кто он такой: вокруг, в самом центре идиш-ланда, все говорили на одном языке. Потом была Одесса, где мастерская Островского стала культовым местом сбора представителей местного андеграунда.
По словам арт-директора галереи «Веллум» искусствоведа Любови Агафоновой, которая последовательно разрабатывает в своих выставочных проектах тему русских еврейских художников, именно это сосуществование, этот контакт еврейской культуры с соседними культурами русских, украинцев, белорусов и породили в начале XX века феномен искусства идиш-ланда, влияние которого на мировую культуру вполне сравнимо с влиянием русского авангарда. «Все эти будущие гении — Марк Шагал, Хаим Сутин, Осип Цадкин — с детства видели в родных украинских и белорусских местечках церкви, расписанные местными вакулами-кузнецами в наивном, народном стиле», — говорит Агафонова. Да, собственно, они и не могли видеть ничего иного, ведь всего лишь двадцать с небольшим лет назад израильский раввинат принял решение, что евреи могут изображать человека, но без портретного сходства; до этого допускались лишь орнаментальные изображения. Агафонова продолжает свою мысль: «Они видели соседа-сапожника, который доил козу, загнав ее на крышу, потому что так удобнее под нее подлезть. И когда такой вакула-кузнец еврейского происхождения начинал заниматься живописью — рождался Шагал». Или Сутин. Или Каплан. Между прочим, работы Шагала и Каплана можно увидеть в музее Ватикана
Дмитрий Буткевич

itogi.ru