Читальный зал

Евгения Голант. Фото с сайта obtaz.narod.ru

Петербургская художница Евгения Голант – мигранты в портретах

В Еврейском общинном центре Санкт-Петербурга открылась выставка «Мигранты» художницы Евгении Голант.
Со стен помещения Центра, что разместился на первом этаже дома № 3 улицы Рубинштейна, на зрителя смотрят угловатые смуглые лица приезжих из бывших советских республик Средней Азии. В Северную столицу они приехали в поисках хоть каких-то денег. Потому что на их родине работы нет.
А здесь они устраиваются дворниками, торговцами на рынках, водят маршрутки, ремонтируют квартиры, работают на стройках. Заработанные деньги отсылают семьям в аулы и кишлаки. Когда заканчивается рабочая виза, всеми способами пытаются ее возобновить, или остаются на нелегальном положении.
Петербургская художница Евгения Голант, выпускница училища имени Мухиной – автор ряда персональных выставок в России и на Западе, возможно, понимает их немного лучше, чем другие петербуржцы. Ибо общается с трудовыми мигрантами уже восьмой год. И не скрывает своей симпатии.
А как относятся к работам Евгении Голант сами портретируемые?
Евгения Голант: «Ну, в основном, хорошо. На рынке вообще был, прямо, праздник какой-то два месяца. Ну, это, правда, в 2005 году было, еще когда люди были добрее, они были более открыты. А сейчас в связи со всей этой злостью, ужасом – они тоже как-то закрываются. А тогда я уходила с фруктами каждый день, и мне песни пели. Такой кусочек Кавказа в нашем городе…
А потом еще была выставка на Кузнечном рынке. Я туда два месяца ходила, потом случилась война с Грузией в это время, и рынок вдруг постепенно опустел наполовину. И тогда уже кроме песен они мне стали говорить какие-то свои истории грустные: что им надо уезжать, что это – ужасно. И я как-то прониклась к ним. Потому как мне их очень жалко и им прощаю больше, чем другим».
Вот, одна коротенькая история, рассказанная женщиной, чей портрет есть на выставке. Даже не история, а исповедь в нескольких словах: «Там у меня дома папа есть, 90 лет. Когда я позвоню ему, он говорит: “Когда приедешь, дочка, когда приедешь?” Когда мы собираемся, у нас 50 человек семья».
Евгения заметила, что во время разговоров с людьми, чьи портреты она писала, ни разу не заходил разговор о ее национальности. Это понятно – для тех, кто приехал в Россию, все жители, хорошо говорящие на русском языке, к тому же, проявляющие к мигрантам хоть какое-то участие, являются русскими, невзирая на отчества и фамилии.
Тем более что в Еврейском общинном центре Санкт-Петербурга десять месяцев назад были организованы бесплатные курсы русского языка для детей мигрантов.
Курсы проводит сотрудница центра Леокадия Френкель. Она видит много проблем на пути адаптации приезжих из Центральной Азии и Кавказа в повседневную жизнь российского мегаполиса: «Те люди, которые к нам приезжают, должны, наверно, учить язык. Я против каких-то гетто, когда люди живут как-то скученно. Или, например, была идея: сделать отдельно школы для мигрантов. Наоборот, их нужно адаптировать в нашу среду.
Я слышала голоса, что плохо, когда столько много мигрантов. Действительно, плохо, когда много чужих людей. Но нужно делать все, чтобы этот город не был для них чужим. Если для тебя этот город свой, то ты к нему и бережно относишься, и уже воспринимаешь это как свое.
Но, конечно, нас что настораживает, это – ксенофобия в городе, такая враждебная обстановка. И наш проект подвергался злобной критике со стороны окружающего населения. Люди говорили, что вместо того, чтобы они (мигранты) поработали и уезжали, вы создаете им комфортные условия.
Ну, мы говорили: а почему вы не работаете дворниками? Или водите маршрутки. И тогда этим людям не будет здесь работы, и они уедут.
Как все люди, они – очень разные. Есть ответственные, есть безответственные. Есть, которые хотят работать, есть, которые не хотят работать. Они очень разные. Это я уже поняла».
Некоторое время назад в Санкт-Петербурге появилась брошюра, где на русском, киргизском, узбекском и таджикском языках были описаны правила поведения трудовых мигрантов в России. При этом полезные советы о том, чего не следует делать (сидеть на улице на корточках, выходить на улицу в домашнем халате, плеваться и мусорить, и так далее), давали представители принимающей стороны, изображенные в виде обычных людей.
А внимали этим советам персонажи, которых художник-оформитель нарисовал в виде шпателя, валика, кисточки и веника.
Брошюра вызвала серьезную критику со стороны петербургской общественности. Но серьезной альтернативы ей предложено пока не было.
Проект Еврейского общинного центра Санкт-Петербурга, как и выставку Евгении Голант можно считать попыткой такой альтернативы.
Директор Центра – Александр Френкель – рассказывает, что в традиционном еврейском миропонимании есть термин «тиккун олам», то есть – «изменение мира»: «Если расшифровать, что же это такое – отойти от прямого понимания, что мы в этом мире только для своих, для своей семьи, для себя. Мы – для того, чтобы сделать этот мир немножко лучше.
Вот мы и пытаемся это проявить своей деятельностью. Ну, и творчество Жени Голант, замечательной художницы – об этом. И эта ее выставка, которая проходит в стенах Еврейского общинного центра – тоже об этом».
Александр Френкель напоминает, что в прошлом веке в Санкт-Петербург, и позже – уже в Ленинград – в поисках лучшей доли тоже приезжали переселенцы из еврейских местечек. И им было весьма несладко в условиях отторжения большинства местных жителей, беспредела правоохранителей и лихоимства чиновников. Зато их потомки хорошо интегрировались в окружающую среду.
Вспомнил господин Френкель и о том, как в начале войны десятки тысяч жителей города, вокруг которого смыкалось кольцо блокады, были вывезены в Среднюю Азию:
Александр Френкель: «Вот – моя мама, один из посетителей этой выставки, она была тогда девочкой, она со своей мамой была в эвакуации в Алма-Ате. Вряд ли у нее есть какие-то собственные воспоминания, она была тогда четырехлетним ребенком. Но воспоминания бабушки покойной, конечно, я помню. Вся ее родня была там. Мужчины – оба моих дедушки – были на фронте, это понятно. А вот бабушки и их дети, то есть, мои родители – были там, в Средней Азии, да. И это – тоже часть нашей истории».
Посетители выставки, среди которых были и профессиональные художники, и искусствоведы, и просто ценители живописи, очень высоко оценили работы Евгении Голант. К сожалению, на открытии не было никого из портретируемых. Но обращения от них к зрителям выставки можно видеть под некоторыми картинами.
Например, этот рассказ дворничихи-таджички: «Сначала были жильцы – не любили меня, ругали. А я все равно с ними ласковой была. Принесла женщине цветы на праздник. Теперь они меня любят, зовут в гости, угощают, одежду дарят».
Владимир Бондарев (Санкт-Петербург)

russian.rfi.fr