Кого бы вы ни увидели на улице, не бойтесь – их меньшинство.
Вот, например, Ураза-байрам. Сто пятьдесят тысяч мусульман собираются возле мечети на проспекте Мира, раскладывают молельные коврики, совершают омовения из бутылок прямо на улице пять раз в день, и милиция должна делить их толпу на коридоры, чтобы они разъехались по домам, не передавив друг друга. Они верят, что именно в эти дни Аллах даровал им священную Книгу, которую без специальной подготовки не прочтешь и в которой главы расставлены не по порядку, а по мере убывания объема. Мусульмане занимают все прилегающие улицы, и все же их меньшинство. Не бойтесь. Попытайтесь прочесть несколько стихов. Это неплохая поэзия, даже если вы не верите ни одному слову. А некоторые сюжеты их истории захватывают меня: особенно про Хиджру, про Кербеллу и про Пропавшего Имама.
Или, например, сто тысяч человек собираются на стадионе и вокруг него. Кричат дурниной, вскакивают по команде, дудят в оглушительные дудки, а иногда и бьют друг друга. Этих я понимаю меньше. Особенно мне не нравится то, как их футбольные клубы покупают друг у друга игроков. Мне это кажется пусть очень дорогой, но все же работорговлей. Но бояться не следует и их. Их тоже меньшинство. Если вникнуть в правила и тонкости игры, которую они все любят, то игра эта и впрямь может захватить ненадолго: в ней весьма отчетливо проявляется удивительное совершенство человеческого тела.
А бывает еще, что сто тысяч человек идут по улицам с белыми ленточками и антиправительственными лозунгами. Их тоже меньшинство. Даже если вообразить себе, что еще сто тысяч таких же людей по каким-то причинам остались дома, все равно двести тысяч не могут считаться большинством в десятимиллионном городе. Они меньшинство. Для меня лично – довольно симпатичное меньшинство. Мне импонируют их идеалы свободы и честности, даже несмотря на то что для самих себя идеалы они зачастую послабляют. Я, пожалуй, даже один из них: точно так же исповедую идеалы свободы и честности с небольшими послаблениями для себя лично.
А бывает наоборот. Сто тысяч человек собираются на Поклонной горе и кричат что-то проправительственное. Это мне совсем трудно понять, но я утешаю себя тем, что, наверное, эти люди хотят порядка. И уж во всяком случае они наверняка – меньшинство. Я всерьез сомневаюсь, что большинство населения десятимиллионного города способно буквально с пеной у рта выкрикивать что-то во славу Путина и что-то оскорбительное про Государственный департамент Соединенных Штатов. Мне трудно это понять.
Но это ничего. Есть довольно много вещей, которые мне трудно понять. Мне, например, никогда не хотелось вступить в отношения интимной близости с человеком того же пола, что и я. Но ведь мне и на футбол никогда не хотелось сходить, а в тот единственный раз, когда друзья затащили, мне совершенно не понравилось, и я ушел после второго тайма, даже и не догадавшись, что следовало еще дополнительное время. Меня и кадисы Сулеймана Великолепного никогда не впечатляли настолько, чтобы поверить, будто «молитва лучше сна», встать и пойти в мечеть. Мне и марихуана не нравится. Я отношусь к другим меньшинствам.
Однажды меньшинство, к которому я отношусь – православные – собрались возле храма Христа Спасителя и устроили молитвенное стояние. Я не пошел, опасаясь разочарований. У меня есть серьезные причины, чтобы относиться к этому меньшинству, но, полагаю, стилистические разногласия с членами моего меньшинства все равно огорчили бы меня.
Еще я отношусь к экзотическому меньшинству заик. Всякий раз, когда меня приглашают выступать куда-нибудь на радио или в телевизор, я знаю, что есть тысячи человек, подобных мне, которым не важно, что я сказал, а важен самый тот факт, что я говорю публично. Многие приглашения в ток-шоу я принимаю именно ради этого.
И вообще, я представляю себе наше общество как сборище меньшинств. Радугу меньшинств, если хотите, чтобы звучало красиво и провокативно. Я полагаю, ни одно из меньшинств не может стать большинством, пока по какой-то причине вы его не испугаетесь.
Поэтому не надо никого бояться: ни геев, ни десантников, ни мусульман, ни православных, ни путинистов, ни белоленточников – это всё меньшинства.
Вы вот, например, к какому меньшинству относитесь?
Валерий Панюшкин