С годами остается все меньше надежд на то, что где-то есть такое место, где все устроено как надо. Правильно устроено. И каждый получает то, что заслужил.

На самом деле, в итоге каждый получает именно то, что заслужил, чего внутренне хотел, ради чего готов был рискнуть или с чем согласиться. Хотя мало у кого хватает храбрости признаться в этом самому себе и тем более окружающим. Даже в советское время, когда огромная масса народа спивалась, стонала насчет зажима и справедливо полагала, что наверху, в партийном и государственном аппарате, количество нравственных уродов и конченых циников сильно превышает общее процентное содержание этого добра в братских народах СССР, и многие из-за этого сильно пили, из-под этого пресса можно было выскользнуть. Причем, при всех правителях.

Ну, разумеется, при Сталине было хуже, чем при тех, кто был позднее. Щелок, куда можно забиться, поменьше, груз над головой побольше. И давило в пыль. Лагерную. В кровавую юшку и костную муку. Время было такое. Хотя вообще-то система отношений власти и народа какой была, такой осталась. С царских времен до сегодняшнего дня. От Российской империи, построенной на большой крови Петром Алексеевичем, через Советскую, Иосифа Виссарионовича, до империи третьей – нынешней. Создателем которой является Владимир Владимирович. С короткими периодами бардака в 20-е и 90-е, когда начальство стирало ластиком верхние эшелоны старых элит, заменяя их собой. Народ имел при этом редкие возможности стремительного карьерного роста, массового подыхания с голоду или грабежа награбленного. Инженерам и ученым было тогда очень плохо, а гуманитариям-мечтателям хорошо. Не в смысле куска хлеба, а в смысле свободы творчества.

Однако, несмотря на советскую командно-административную систему, страна породила не только многочисленных диссидентов, самым известным из которых был академик Сахаров, но и многое множество ярких личностей, умудрявшихся быть нормальными людьми в самых ненормальных условиях. При том, что немалая часть их эту систему пережила и кое-кто здравствует по сей день. По крайней мере, Жванецкий, Городницкий, Данелия и Макаревич относятся именно к этой категории. Ну, понятно, что кому-то из них под девяносто или за семьдесят, а кому-то из молодых и под шестьдесят. И нынешней, второй по счету за сто лет административно-командной системе давить их просто не с руки. Она деньги зарабатывает, продолжая распил нефтегазовых доходов, раздел остатков советского имущества и отбор у частного бизнеса, который не обзавелся нужными связями, всего, что он успел наработать, пока система после распада СССР лежала в полупараличе. Однако они есть.

Умному и порядочному человеку вообще свойственен повышенный скептицизм по поводу властей предержащих. Марк Твен это, Мартин Лютер Кинг, академик Лихачев или Дмитрий Быков, совершенно неважно. К власти рвутся, ее достигают и ею пользуются, как правило, те, кого к ней подпускать нельзя на пушечный выстрел. Число криминальных связей в верхах запредельно. И совершенно неважно, идет ли речь о бостонских или чикагских бутлегерах, казанских гопниках или питерских рэкетирах. Ну, и обычное: коррупция, кумовство, развал всего, что не приносит личного персонального дохода министрам, мэрам, губернаторам и их ближайшему окружению, вранье, ханжество и прочие столь же приятные особенности. Не то, чтобы это было везде, всегда и не существовало исключений из этого правила. То случайно наверх всплывет кто-то не только умный, но и честный. Бывает. То у первого лица какие-то сентименты по чьему-то адресу. И в отношении всего того, чем этот кто-то, возможно даже и не один, занят, действуют другие правила игры. Но в целом...

Не конкретный президент, премьер, генералиссимус, диктатор или лидер революции плох, – хотя и это бывает. Закон такой. Флотации дерьма. Которое неизменно всплывает, плавает по самому верху и топит все, что им не является. Не выживают в стандартной политической системе принципиальные, ответственные, профессиональные и порядочные. Нет у них там ни одного шанса. Поскольку если декоративный кролик соревнуется с голодной крысой, ясно, кто кем пообедает. А если с волком? Ты ему об историческом наследии и пользе образования, сохранении всего, что построено и создано, умеренности верхов и ответственности их перед народом, а он голодный. И его задача – не медицина, образование, промышленность, наука, сельское хозяйство и культура, а чтоб ему на все хватило. Ну и, конечно, если что останется, чтобы хватило окружению. Прихлебаям и шестеркам, лакеям и холопам. А также электорату. Его личному. Но это уже по мелочи, из обрезков и огрызков.

Отчего думающий и честный грустнеет и уходит. В диссиденты. В запой. В эмиграцию. В частную жизнь и в свой внутренний мир. И иногда испытывает там творческий подъем. Или не испытывает. Часто, уезжая, меняет шило на мыло. Но еще чаще этого не ощущает. Так как вокруг все новое, социальный статус на порядок ниже, чем был, и тех, кто его раньше раздражал, он на своем уровне просто не встречает. Опять-таки, ему там не до рефлексий. Нужно выживать. Кормить семью. Поднимать детей. Тратить время и силы на выживание. Картина грустная, но привычная. Лучше ли американское, европейское или какое угодно другое начальство отечественного? Да часто нет. Как правило, оно, особенно европейское, даже бледнее. Просто они другие. А поскольку человек, как правило, попадает на новое место жительства во взрослом состоянии, сил на то, чтобы понять, чем еще и эти плохи, у него уже нет. Хватило и предшествующих, там, откуда он уехал – если уехал.

В конечном счете, это, при накоплении соответствующего исторического опыта, и создало критическую массу еврейских анекдотов насчет «другого глобуса», а также грустных майс, типа той, которую автор поставил в заголовок. Евреям просто повезло поездить по миру чуть больше и чуть дольше прочих. Или не повезло. Ибо многие мудрости дают многие печали. И весь еврейский юмор оттого с такой горчинкой. Так смешно, что плакать хочется. Поскольку им на собственном горбу пришлось убедиться: везде в этом мире все устроено более или менее одинаково. С той только разницей, что одни страны поднимаются, другие загнивают, а третьи рушатся или вот-вот обрушатся. Можно хотя бы постараться убрать друзей и близких подальше от приближающегося катаклизма, чтобы не завалило. Но исправить? Пока нигде не получилось.

Ни революции, ни религиозные эксперименты, локального или всемирного масштаба, ни попытки что-то сделать с частной собственностью, например, ограничить или отменить ее совсем, на протяжении нескольких тысячелетий не привели ни к чему хорошему. Собственно, именно поэтому евреи и пришли к философской формуле насчет того, что закон страны - это закон, и его нужно исполнять. До той, разумеется, поры, пока он не наступает тебе на глотку. И в этом плане еврейский опыт говорит: неважно, какой вокруг строй. Какой есть, такой есть. Хоть рабовладельческая античность, хоть феодализм. Хоть социализм с капитализмом. Важно – убивают евреев или нет. Так как возможность такая существует всегда и везде. И в этом суть.

Еврейское государство было построено теми, кто полагал, что убивать будут все, всегда и везде. Ассимилируются евреи или нет. Сохранят веру или сменят ее. Станут, как их соседи, или будут от них отличаться. Дело не в том, что оно должно было стать лучше прочих, богаче или намного справедливей. И не в том, что устроено более толково. Просто евреи там могут отбиваться от своих врагов, как минимум, на равных. А с учетом накопленного ими опыта, со временем, и с некоторым перевесом. Что само по себе достаточно для людей, переживших не только Холокост, но и все последующие еврейские погромы и арабо-израильские войны. Так что до поры еврейская диаспора и Государство Израиль дополняют и уравновешивают друг друга. Хотя, повторим еще раз: как не было у евреев идеала, так его и нет. И вряд ли будет.

Колумнист «МЗ» Евгений Сатановский – президент российского негосударственного Института Ближнего Востока