Читальный зал

Агнешка Холланд

Агнешка Холланд: «Для меня храбрость более загадочна, чем дьявол посредственности»

15 декабря состоялась московская премьера мини-сериала «Горящий куст» (или «Неопалимая купина»), снятого польским режиссером Агнешкой Холланд для HBO Europe. Картина начинается с исторических событий на Вацлавской площади Праги, где в знак протеста против оккупации студент Ян Палах совершил акт самосожжения. «Горящий куст» – история адвоката Дагмар Бурешовой, отстаивавшей доброе имя Палаха в заранее обреченном на провал судебном процессе. Режиссер Агнешка Холланд рассказала The New Times, почему в Чехии до сих пор стыдятся говорить о событиях того времени, и о все еще живом призраке коммунизма

Фильм вышел в 2013 году – ровно через 45 лет после ввода войск в Чехословакию. Вы планировали его специально к этому событию?

Нет, просто так получилось. Для меня эта история очень личная. Я училась в киношколе в Праге во время «Пражской весны» и вторжения советских войск. Это был сильный политический и личный опыт. После того как я вернулась из Чехословакии в Польшу, у меня было много проблем. После введения военного положения в Польше в 1981 году я уехала в Швецию, дала несколько интервью, а обратно меня уже не пустили. Я стала в каком-то смысле политическим эмигрантом. Я снимала фильмы во Франции, в Германии, в США. Только после того как пал коммунизм, Чехословакия и Словакия распались, а Польша снова стала демократической страной, я вернулась назад. Мне было интересно наблюдать, что происходит. Я очень удивилась – там практически не было кинематографа. Он был задавлен коммунизмом.

Как начиналась работа над фильмом?

Меня пригласил чешский сценарист Штепан Гулик. Когда я впервые прочла сценарий, я была уверена, что он мой ровесник, потому что описания того времени очень верны. Когда он приехал в Осло, где заканчивала свой фильм «В темноте», мы встретились, и я увидела перед собой очень молодого человека. Мы начали работать над фильмом в 2002 году, а закончили 11 лет спустя.

Что поступок Яна Палаха значит лично для вас?

Когда в 17 лет я приехала в Прагу, сталинская эстетика и просталинские взгляды были там намного сильнее, чем в коммунистической Польше. Но через год, когда началась «Пражская весна» и поменялся первый секретарь Коммунистической партии, произошел взрыв свободы на всех уровнях: в искусстве, общественная жизни, прессе. Для меня это был праздник, карнавал. Но когда танки войск Варшавского договора вошли в Прагу, чтобы с этим покончить, был шок. В первое время сопротивление чехов и словаков казалось очень сильным. Сопротивлялись и члены компартии, и обычные люди, студенты. Но протест медленно и верно сошел на нет. Тогда Ян Палах, которому было ровно столько же лет, сколько мне, совершил самосожжение, чтобы сказать: «Если вы не будете бороться за свободу, ее заберут у нас полностью». Его скорая смерть и похороны стали горем для всей страны. Все вышли на улицы. Но когда еще один студент поджег себя, никто и слышать о нем не хотел. Солидарность быстро меняется на безразличие. Для меня это был урок на всю жизнь. Но люди, зараженные «вирусом свободы», научили меня гораздо большему. Мне удалось прикоснуться к магии отваги, когда я снимала этот фильм и когда работала над фильмами о Второй мировой войне. Для меня храбрость более загадочна, чем дьявол посредственности.

Как приняли фильм в Чехии?

Он всех шокировал. Молодежи, которая вместе со мной работала над фильмом, родители никогда не рассказывали об этих событиях. Это была запретная тема. Мне, как современнику событий, кажется, что они до сих пор испытывают некоторое чувство стыда. Люди пошли на компромисс, не рискнули жизнью, чтобы уйти в оппозицию. Только несколько людей взяли на себя героическую миссию. Но после нашего фильма их родители и не только они начали говорить.

А что вы почувствовали после фильма?

Испытываешь странные чувства, когда главные злодеи фильма говорят на родном русском языке.

Да, но ведь вы понимаете, что пришедшие в Чехословакию – не лучшие из русских. Они играли роль оккупантов. Но под «не лучшими из русских» я понимаю не простых солдат, а людей у власти. Чехи и словаки пытались убедить русских, которые пришли с танками, что то, что они делают – неправильно. Но советская пропаганда использовала такие случаи, чтобы показать, будто в Чехословакии рады приходу русских. После этого разговоры прекратились. Простые солдаты по большей части вообще не понимали, где они: кто-то думал, что они в ФРГ.

Как события в Праге повлияли на жизни людей сегодня?

Тогда людей лишили надежды. Над всеми бывшими коммунистическими странами все еще витает дух коммунизма, который до сих пор сидит в их политических системах. Мы все жертвы той коллективной психотерапии.

«Горящий куст» называют главным политическим сериалом года. Вы согласны, что ваш фильм политический?

Конечно, «Горящий куст» – это больше история о человеческих судьбах. Но судьба всегда отражает политическую обстановку, в которой она развивается. Я не интересуюсь механизмами политики, жизненные вещи мне более интересны.

Отличается ли процесс создания сериала от съемок полнометражного фильма?

Для меня нет. Для меня важен процесс съемки и сама история.

Чем вы объясняете популярность сериального кино?

Мы живем в революционное время – не только потому, что избавились от многих страхов прошлого века, но и потому что пришла информационная революция. Она меняет все, хотя пока мы этого не замечаем. Форма сериала больше подходит для отображения реальности, она более эпична. Сериал – это как роман XIX века. Достоевский, Толстой, Бальзак печатались каждую неделю или каждый месяц, будто создавали новую серию.

Почему вы дали своему фильму библейское название?

Его выбрал сценарист как символ того, что огонь, который был в душе у Палаха, не гаснет. Даже если он не находит немедленного отклика.

newtimes.ru