Когда время Путина сравнивали с эпохой застоя, это казалось некоторой натяжкой. И в самом деле – эпоха застоя еще впереди, сейчас наступает эра заморозков, такая же, как в 1968-м, когда было принято решение о вводе войск в Чехословакию. Но любая эпоха застоя заканчивается революцией разной степени «бархатности».
И как же быстро возвращается советская риторика – вплоть до «ограниченного контингента войск». Оказывается, у нашей власти нет даже другого словаря, кроме советского.
Вторая аллюзия тоже напрашивается – в том числе по словарным причинам: Афганистан.
И внешний враг всегда наготове – Соединенные Штаты. И государственные СМИ ищут аргументы один другого экзотичнее и подлее.
Два ключевых момента.
Первый. Степень рациональности президента России была переоценена. Вполне очевидно, что в персоналистской политической системе отмашку дает один человек. И мы его знаем. Решение по вводу войск а Крым – абсолютно иррациональное. Даже эмоций здесь было бы недостаточно. Это неадекватность. Это вызов – в буквальном смысле – миру. Это способ отгородиться от мира. Это – сжигание всех и всяческих мостов.
Олимпиада закончена – все дозволено. Хотя, разумеется, не в ней дело. Путин шел к этому решению последовательно. С мая 2012 года. Точнее, с декабря 2011. Еще точнее, с лета 1999 года, когда он пришел к власти.
Второй момент.
Это абсурдное, опасное, идущее вразрез общечеловеческим здравым смыслом и международным правом решение, было принято ровно потому, что в стране нет нормальной демократии, нормальной оппозиции, нормального парламента. Ни один – ни один! – деятель из «элиты» не поднял голоса против. Кто-то струсил. Иные – поддержали искренне. И в том, и в другом случае представителями «элиты» двигал страх. Страх перед Путиным. Страх за свои авуары (правда, как же теперь сберечь свои квартиры в Майами, находящиеся строго в логове вероятного противника, казавшегося невероятным). А восторг Геннадия Зюганова не поддается описанию. Наконец-то предъявлены доказательства того, что парламентская оппозиция – декоративная.
В августе 1968-го семеро смелых вышли на Красную площадь, потому что было стыдно за власть. Поскольку власть приравнивала себя к стране, эта немногочисленная группа измученных стыдом за свое государство людей вышли показать, что есть те, кто думает иначе, чем Политбюро. Сейчас таких людей, которым стыдно за власть гораздо больше. И в этом принципиальное отличие от ситуации 1968 года. Государство окончательно отделилось от страны. Власть, доведенная до безумия фантомными болями империи, вообразившая, что ее, империю, можно восстановить, убежденная в том, что она выражает мнение большинства, а на образованный городской класс можно наплевать, совершила самоубийственный шаг.
Это не начало новой империи. Это начало конца. Того самого, который продемонстрировали киевляне и о котором Василий Розанов когда-то писал: «Русь слиняла в три дня».
И еще одно – вполне очевидное. Нельзя начинать войну, даже угрожать боевыми действиями, пока не исчерпаны мирные средства решения проблемы.
Андрей Колесников, обозреватель «Новой газеты»