Конечно, решение отказаться от права вводить войска в Украину – это дьявольский план Путина. Он и так не собирался их вводить, а теперь прослывет миротворцем, предотвратит третий пакет санкций, а в Украину и дальше будет засылать диверсантов.

Это если ты либерал. Если ты Проханов, то ты, конечно, горюешь по русским людям, уничтожаемым на Донбассе кровавой хунтой, но зато в восторге от гениального путинского расчета и спасения империи, которую иначе «концентрированный Запад» мог бы превратить в пепел (надеюсь, не радиоактивный). А русские люди помогут Новороссии и без войск – в самом деле, зачем нам войска?

Обе эти позиции исходят из веры в могущество и удачу, окружающие Путина и несущие его в горние выси. Для кого-то Путин – сам русский Господь, для кого-то – просто дьявол, но сомнений в исключительности российского президента у его сограждан нет. И дело тут не в Путине. Дело в России. Вернее, в поразительной способности ее общества обожествлять власть.

Это истовое обожествление мы наблюдаем еще в те далекие времена, когда власть бестрепетно сломала русское религиозное чувство – и оказалось, что только немногие верны вере, а большинство верит власти. В результате старообрядцы, не изменившие своему символу веры, оказались единственными свободными людьми в огромной империи. Но миф о «православной Руси» так прочно засел в сознание ее элиты, что потом «эксплуататорские классы» вкупе с недобитой интеллигенцией с изумлением следили за тем, как вчерашние смирные прихожане крушили храмы, убивали священников и грабили церковное имущество. Зато эти же самые погромщики выстаивали очереди у мавзолея Ленина и молились на Сталина. Большевизм стал их новой религией не потому, что они на самом деле верили в его идеалы, а потому, что вожди коммунистической партии выиграли войну и стали новой властью. А в России власть – это и есть религия.

Спустя десятилетия партаппаратчики и чекисты с тем же изумлением, как и царские чиновники в 1917 году, наблюдали за толпой, свергающей памятник Дзержинскому, и не могли понять, где же миллионы коммунистов, которые должны выйти на защиту родной партии. Но партия перестала быть правящей, а значит, никому уже не была интересна. На тех, кто продолжал упрямо выкрикивать лозунги, которые еще недавно воспринимались как неотъемлемый атрибут общей веры, стали смотреть как на малахольных. Россия поверила в демократию. Вернее, в «царя Бориса». И когда царь, подобно многим европейским монархам, отрекся и выбрал преемника, восприняла это как данность. И с тех пор верит в Путина почти с той же истовостью, с которой верила в большевиков. И эта истовость объединяет Болотную с «Русским маршем» и либерала с Прохановым. Потому что это вера не в добро или зло - это вера в исключительность.

Но ничего исключительного в тактике удержания власти на самом деле нет. Уже столетия в России занимаются только этим. И манифест 17 октября – это от стремления успокоить народ и сохранить власть. И «Мир – народам, фабрики – рабочим, земля – крестьянам» – это не про мир и землю, а про захват власти. И «Крым наш» туда же – недаром все так радуются воспарившему рейтингу. И отказ от права вводить войска – это про санкции, а не про мудрость. А санкции – это крах экономики. А крах экономики - это развал режима. Словом, диверсия лучше войны.

Исключительность – это когда есть стремление построить процветающее государство, а не подарить его кучке проходимцев, от горемыкиных и штюрмеров до тимченко с ротенбергами. Исключительность – это когда люди рождаются, а не гибнут ради прихоти этих проходимцев и потребностей их рейтинга. Исключительность – это когда грязь, мерзость, ложь, коррупция и бедность не рассматриваются как естественное состояние. Исключительность – это когда умеешь выстроить добрые отношения с соседями, а не пугаешь весь мир. Вот это и есть исключительный политик.

Но в такого не поверишь – и не потому, что его не может быть, а потому что он не Бог, не царь и не герой и даже не дьявол, а обыкновенный скучный чиновник, работающий на благо своей страны и ее граждан, критикуемый журналистами за ошибки и со слезами на глазах проигрывающий выборы. Черчилль ушел после выигранной страшной войны. Сталин окончательно превратился в живого Бога. В результате успешные русские живут теперь в Лондоне, покупают там дома, учат детей, платят налоги.

И верят в Путина.