Крупные еврейские организации Украины управляются миллионерами и миллиардерами еврейского происхождения. Можно ли это считать новой моделью руководства общиной и как приучить остальных членов общины давать цдаку?
Председатель Ваада Иосиф Зисельс – об особенностях управления еврейскими общинами Украины и привычке давать цдаку.
– В результате недавних выборов на съезде шести всеукраинских еврейских организаций Ваад Украины и Еврейский совет Украины возглавили крупные бизнесмены, соответственно Андрей Адамовский и Александр Сусленский. Во главе Всеукраинского еврейского конгресса стоит Вадим Рабинович, а президентом Объединенной еврейской общины Украины является Игорь Коломойский. Все они – состоятельные люди. И у каждого своя организация...– На самом деле эта модель принята во всем еврейском мире. Причем, практически каждые год-два меняется первый номер в организации, а №2 – исполнительный вице-президент или исполнительный директор – остается на своей должности, и именно он осуществляет профессиональное руководство структурой. Так, Малькольм Хонлайн возглавляет Конференцию президентов основных американских еврейских организаций, а Дэвид Харрис – Американский еврейский комитет, оба – на протяжении 20 лет, первый – как исполнительный вице-президент, второй – как исполнительный директор. При этом пост президента и в Conference of Presidents, и в АЕК каждый раз занимает новый человек – бизнесмен и филантроп, а не функционер или общественный деятель.
Президентов сегодня мало кто помнит, они перерезают ленточки, произносят речи, будучи визитной карточкой организации, которой реально руководит их заместитель. Так устроена еврейская жизнь и даже для Украины это не ноу-хау. Я еще в середине 1990-х годов предложил воспользоваться этим опытом лидерам всеукраинских еврейских структур, уступив свои места крупным бизнесменам, готовым взять на себя финансирование общинных программ и проектов.
Это естественный процесс, бизнесу и общинной деятельности рано или поздно суждено было встретиться. Кто-то, как, например, мой друг и коллега, глава Ваада России Михаил Членов, предлагает уйти от этой модели, полагая, что общинного лидера могут спонсировать извне – за красивые глаза и светлую голову. Я не такой идеалист.
– Если мы уж приближаемся к западной общинной модели, может ли этот процесс усилить значение мелких и средних спонсоров, играющих на Западе неизмеримо большую роль, чем у нас.
– И да, и нет. В финансировании городских общин (главным образом, в США) они очень заметны, но на уровне национальных и международных организаций первую скрипку играют крупные доноры.
– Я говорю о местных общинах…
– Опыт их финансирования нельзя механически позаимствовать из западных реалий и пересадить на нашу почву. И не только западных. В Турции, например, где прекрасно развиты общинные институции, недавно восстановили синагогу – это настоящий дворец из «Тысячи и одной ночи», работает дом престарелых, школы.Все за средства членов общины.
Но у нас огромный разрыв в традиции. В Киеве до революции существовали семь общин, каждая из которых функционировала как за счет взносов рядовых прихожан, так и пожертвований крупных меценатов. Но это было 100 лет назад – преемственность утеряна. Четверть века мы пытаемся ее восстановить, но это не вошло в плоть и кровь, ежемесячный взнос на нужды общины не стал системой.
Когда люди получают 1200 грн. пенсии, и то не вовремя, – о чем можно говорить? Эту цепочку нельзя разорвать – пенсионер кладет в цдаку 10 грн, молодой специалист – 100, мелкий бизнесмен – 1000, средний – 10000, а крупный – 100000. Только вместе это работает. Без нижнего уровня не построить эту пирамиду, все будет завязано на личных отношениях, когда богатый меценат дает деньги неизвестно кому и неизвестно сколько. На съезде поднимался вопрос о том, когда раввины начнут отчитываться за деньги, полученные от спонсоров. Пока этого нет, это просто не принято.
Я тоже убежден, что систему самофинансирования надо восстановить, вопрос в том, как это сделать. Мы пошли с другого конца, с верхушки пирамиды, пытаясь привлечь успешных бизнесменов – евреев, которые, кто больше, кто меньше, но поддерживают общинную жизнь. Таких, на сегодняшний день, примерно 10% среди предпринимателей еврейского происхождения. У каждого из них своя мотивация: у первого поколения жертвователей еще нет инстинкта меценатства, но есть интерес, возможно, расчет; у их детей это будет на уровне приобретенного навыка, убежденности в том, что они обязаны что-то жертвовать общине.
– На ваш взгляд, апеллировать к среднему классу пока бессмысленно?
– Мы это делаем, достаточно посмотреть на финансовый отчет по летнему лагерю «Шорашим», который спонсируют полтора десятка человек, среди них люди, давшие 1000 или 3000 грн – это ничтожный процент от общей суммы затрат, но важно, что они дали эти деньги, мы об этом не забываем и стараемся всячески это стимулировать.
Конечно, правильнее (хотя и сложнее) получить от ста спонсоров по тысяче гривен, чем от одного сто тысяч. Но мы не можем ждать, пока этот правильный путь станет магистральным.
Ваад, объединивший в свое время почти 300 организаций, по идее должен жить на взносы этих организаций, тогда бы они реально его контролировали, влияя на весь механизм принятия решений. А сегодня лидеры региональных общин просто читают наши отчеты, но не могут формировать бюджет, в котором нет «их» денег. Я их в этом ничуть не обвиняю, это проблема всей общины – не может быть благополучной общины в неблагополучной стране.
Тем не менее с завидной регулярностью возникает вопрос, а не может ли община зарабатывать деньги? Абсурд! Нигде в мире община не зарабатывает деньги. Есть небольшие побочные доходы, покрывающие часть бюджета.Так, например, Еврейский музей в Черновцах кормит себя примерно на 25% – за счет продажи входных билетов, книг, сувениров и т.п. Но в принципе община – это институт, который тратит, а не зарабатывает.
Деньги зарабатывают ее спонсоры и прихожане, которые в идеале должны регулярно оставлять что-то в цдаке. Стабильности этого финансирования удалось добиться, например, общине Днепропетровска, чей годовой бюджет, формируемый в основном 120-ю членами Попечительского совета, приближается к $5 млн. Это уникальное явление, но и в Днепропетровске не каждый прихожанин дает цдаку. Другое дело, что раввину Каминецкому удалось добиться, что каждое утро бизнесмены-евреи по дороге на работу заезжают в синагогу, чтобы одеть тфиллин… Их к этому приучили, как и давать цдаку, поэтому и община живет более или менее стабильно, но это исключение, а не правило.
Все мы хотим, чтобы еврейская община Украины побыстрее достигла уровня общин западных стран, но это случится не раньше, чем Украина в экономическом отношении достигнет такого уровня. Надо понимать, что произойдет это очень нескоро.
– Вы стояли у истоков общинной жизни еще в СССР. Многим ли отличаются проблемы, стоявшие на повестке дня 20 лет назад, от нынешних?
– Я помню, как начинался наш фандрейзинг – весной 1988 года, когда мы вышли на первую легальную акцию – уборку еврейского кладбища в Черновцах. Пришло, наверное, человек пятьсот:дружно приступили к работе …и скоро поняли, что много не уберем – надо закупить лопаты, тяпки, вилы, тележки, а деньги где взять?
И одна из наших активисток стала собирать по рублю у всех, кто приходил на эти воскресники. Такие тогда стояли перед нами проблемы – собрать 200-300 рублей на инвентарь.
Разумеется, изменился и масштаб, и объем задач. Мы разве мечтали о строительстве синагог? О реставрации произведений искусства? Начинали ведь практически в вакууме. Действовало несколько подпольных групп по изучению иврита и традиций, все остальные сферы общинной жизни были огромным белым пятном. Я помню, как мы нашли в черновицком архиве и перевели устав еврейской общины, принятый в 1930-е годы, при румынской власти. И это стало основой нашей деятельности – так мы пытались восстановить традицию, пробелы в которой ощущаются по сей день.
Надо ставить реальные задачи и определять приоритеты. Нам с большим трудом удалось восстановить профессиональный уровень общинной деятельности – подготовить преподавателей, архивистов, социальных работников и т.д. Это потребовало огромных усилий и средств, но это сделано.
В конце 1980-х мы даже не задумывались о возможности лоббистской деятельности в пользу Израиля – в голову такое не могло прийти. Сейчас мы пытаемся решать эти задачи и, так или иначе, за последние 6–7 лет Украина ни разу не проголосовала ни за одну антиизраильскую резолюцию ни на одном международном форуме – будь то ООН, ЮНЕСКО или Генассамблея Интерпола. Ни разу. В то время как Россия почти постоянно голосует «за».