В Украинском музее на манхэттенском Нижнем Ист-сайде открылась выставка американского историка и художника украинско-еврейского происхождения Йоханана Петровского-Штерна «The Tales and Myths of Yohanan Petrovsky-Shtern» (Сказки и Мифы Йоханана Петровского-Штерна). В небольшом зале выставлены два-три десятка работ, мастерски исполненных в стиле примитива и фолк-арта, которые раскрывают несколько гигантских философско-теологических тем: человек и божественное, человек и природа, человек и всесильное государство.
Как удалось так емко и глубоко показать эти темы при такой небольшой экспозиции – загадка для меня, как зрителя, и несомненная удача самого художника и, безусловно, куратора выставки, замечательного украинского поэта Василя Махно, который уже много лет проживает в Нью-Йорке.
То, что определяющим в «Сказках и Мифах» будет философско-теологический подтекст, можно было ожидать, прочитав биографию художника. Петровский-Штерн - историк, филолог, эссеист, переводчик. Профессор еврейской истории Северо-западного университета в Иллинойсе. Родился в 1962 году в Киеве, в семье известного филолога Мирона Петровского.
Выпускник романо-германского отделения филологического факультета Киевского государственного университета имени Т. Г. Шевченко, в МГУ защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата филологических наук по теме «Поэтика Грабриэля Гарсиа Маркеса». В 2001 году получил степень доктора философии по современной еврейской истории в Брандейском университете (Массачусетс).
Автор сотен монографий и статей, его работы по еврейской истории изучаются в университетах мира, а критика сочинения А. И. Солженицына «Двести лет вместе», на мой взгляд, является настолько убийственной для оригинала, что после этого тему «был ли нобелевский лауреат объективен, достоверен и открыт по отношению к заявленной им проблематике», можно закрывать.
Петровский-Штерн – переводчик сочинений Борхеса, Ортеги-и-Гассета, Леонардо Шаши, Честертона на русский язык. Удивляет, почему только на русский: если пойти в самый конец биографии Йоханана, опубликованной в статье о нем в Википедии по-английски, в раздел LANGUAGES, то картина открывается следующая: native: Russian, Ukrainian; fluent: English, Hebrew, Spanish, German; semi-fluent: Italian, Polish; reading knowledge: Yiddish, Aramaic, French, Portuguese, Belorussian, Latin.
Таким образом, становится понятным, что прийдя на выставку в Украинский музей, мы имеем дело с частным и конкретным случаем, с неким сегментом в широком спектре интересов и занятий художника, историка и философа. Учитывая масштаб решаемых им задач, этот сегмент не может не отражать, не нести в себе глобального мировидения Петровского-Штерна.
Собственно, вся экспозиция разделена на две части: человек в интерьере, и человек под сапогом государства. И объединена она единой верой в божественное и в Б-га.
В духе лубка – сценки и быт украинской деревни, в той ее сказочной участи, когда благодаря близости с природой выходит, к примеру, на передний план хрестоматийный волк и пугает односельчан (Wolf in a Village). Последние бегут от него в украинских вышиванках по ярко-желтой деревенской окраине, на горизонте маячат черные луковицы на покосившихся церквях, а позеленевшие, покрытые старостью, как медь патиной, лачуги да мазанки расходятся от обязательной по центру криницы.
Но от всей этой картины не страшно, потому что у селянина – острый, как серп, на выбритом черепе оселедец, а у бросившейся наутек его подруги – сказочно быстрые ноги, зеленые, как у жабы. Так и слышится под цимбалы и хор на скамейке за околицей этот сказ о фольклорном волке и пейзанах. Видеоряд же при этом вполне по-домашнему привычный. Так в украинских деревнях раскрашивают посуду, подносы, доски для резки, расписывают печи, ставни и наружные стены домов, - в ярких орнаментальных мотивах, радующих глаз и повышающих настроение. Поскольку дело фантастическое, то есть природное.
Другое дело – в разные исторические эпохи смертельно опасное государство, которое всем своим госаппаратом нависает над человеком: секирой фараона, решением о границах черты оседлости, продразверсткой и голодомором, инструкциями по окончательному решению еврейского вопроса...
Евреи жили в местечках, в добром соседстве с украинскими селами столетиями, но государство, нередко вмешиваясь в эти отношения, доводило их до смертельной ненависти и вражды. Причем, терпели ведь от государства и по очереди, и вместе. Так, картина «Голодомор» (Holodomor, Ukraine, 1932), посвященная катастрофе украинской деревни и массовом голоде в 1932-1933 годах, перекликается с картиной «Еврейское счастье» (Jewish Luck), в которой отражена современная история еврейского народа в годы Катастрофы – Шоа, когда результатом окончательного решения еврейского вопроса должно было стать полное уничтожение гитлеровцами евреев.
Обе картины композиционно решены одинаково: орнаментальные фигуры по периметру на темном, черном в одном и коричневом в другом случае, фоне (и красным цветом, в первом случае – охранника с собакой, во втором – гитлеровского солдата в профиль), а в центальной части – с украинской крестьянской семьей и еврейской семьей соответственно. И тем, и другим не выбраться из орнаментального окружения. И первые, и вторые обречены двумя тоталитарными и во многом сходными государственными режимами на смерть.
Равно, как и в картине «Погром» (Pogrom in a Shtetl), выполненной в той же цветовой гамме: огромный красный крокодил-людоед, разметавший в разные стороны зависшие на черном фоне белые, с красными крышами домики.
Не выбраться живыми и героям картины «Шоа» (Shoah), входящим в здание крематория и вылетающим из трубы уже диковинными существами-духами, летящими по черному небу сродни парящим антропоморфным фигурам Марка Шагала.
Вообще, все картины этой серии, выполненные на темном фоне, с героями, сюжетно размещенными в стиле аппликаций и декупажа, все эти чистые красно-бело-черные плоскости напоминают известные плакаты «Окон Роста», которые своей агитационной формой были рассчитаны на пролетарские массы, и сегодня своей холодной идеологической отстраненностью действуют на зрителя удручающе.
Только одна работа – «Исход», с евреями, плывущими на все том же черном фоне по красным волнами (Красного моря?) на бумажном, ничем не защищенном кораблике, выглядит и жизнеутверждающей на этой выставке, и, в перспективе, спасительным жестом. С одной стороны, на бумажном кораблике, какие в детстве мы делали из обычных газет, далеко не уедешь, и замысел художника понятен: пассажиров если и ждет исход, то только по направлению к морскому дну.
С другой стороны, на борту кораблика написан на иврите текст песни пророчицы Мириам, которая спела гимн Господу после чудесного перехода израильтян через Красное море. В песне выражались чувства и переживания народа, связанные с событиями недавнего прошлого и настоящего. Песня должна была воодушевить народ на преодоление предстоящих трудностей. Песня Мирьям была подхвачена женщинами и выражала чувства тогда еще только становящегося народа, который чудесным образом избежал грозной опасности.
Выдающийся каббалист рабби Ицхак Лурия (Ари, 1534–1572) пишет, что последнее поколение перед приходом Мошиаха – это реинкарнация поколения Исхода. Это поколение и оживает на картинах Петровского-Штерна. И это производит неизгладимое впечатление, по силе своей освобождающее от фобий и страхов всех тех, кто знает и помнит историю, но и напоминает о том, что история повторяется для тех, кто забывает ее уроки.
Выставка Петровского-Штерна была открыта всего за несколько дней до наступившего праздника Песах – дня спасения евреев, выхода из рабства и зарождения еврейского народа. И эта тема – освобождения от рабства, от диктатуры государства, от диктаторской воли государств-соседей, звучит сегодня крайне актуально, поскольку еврейский народ стал для других наций живым примером в том, что если уж из рабства выбираться, то безоглядно, целенаправлено, долго и с большим, подчас нечеловеческим трудом.
Не случайно, видимо, экспозиция выставки размещена в манхэттенском Украинском музее. И не случайно, речь в ней идет о судьбе двух народов – украинского и еврейского, пути которых сегодня, «сказочно и мистически», сошлись опять. Ведь в разные эпохи у разных народов – свои фараоны, против силы которых, казалось бы, нечего противопоставить, но если бороться, то победа обязательно придет.
Геннадий Кацов