В Еврейском музее открылась выставка «Современники будущего. Еврейские художники в русском авангарде. 1910–1980» – первая попытка совместить по национальному признаку несколько поколений главных творцов направления.
Кураторами «Современников» стали сотрудница Еврейского музея Мария Насимова, комиссар Московской биеннале современного искусства Иосиф Бакштейн и искусствовед Григорий Казовский, специализирующийся на теме раннего авангарда. Список художников невелик – всего 33 имени, поровну распределенные между авангардистами начала прошлого века, шестидесятниками и концептуалистами. От героических 1910-х, времени, когда еврейский художник открыл свою культуру как достойную описания, до 1960-х, когда национальная идентификация вновь стала потихоньку пробираться в культуру, простирается политическая бездна. Трагические вехи известны всем: в 1948 году сотрудники госбезопасности по указанию Сталина убили основателя Государственного еврейского театра Соломона Михоэлса, годом позже разгорелась кампания против космополитов, целившаяся в евреев, потом «дело врачей», тоже с антисемитским оттенком. Возвращение национального идентификатора в противоположном контексте было одним из важнейших признаков оттепели, не меньшим, чем вынос тела Сталина из Мавзолея.
В своей ранней части выставка концентрируется на художниках, представляющих научный интерес для куратора Казовского. Почти все они были связаны с «Культур-лигой», организацией, основанной в послереволюционном Киеве ради изучения и сохранения идишской специфичности. Некоторые из них, однако, двигали культуру вперед, признавая за авангардными экспериментами, особенно абстрактными, способность передавать национальный дух. И это, кстати, очень интересный поворот темы, поскольку беспредметничество у Кандинского, Малевича и других гениев было скорее интернациональным языком. Еврейские же абстракционисты, наоборот, видели в живописи без сюжета и узнаваемых форм свое, родное. «Усталый Запад, уже исчерпавший все формы пластического ремесла, принесший в жертву во имя этого ремесла самый экстаз живых жизненных эмоций, зовет свежих, молодых живописцев, еврейских художников, по-азиатски опьяненных формой»,– писали Йиссахар-Бер Рыбак и Барух Аронсон в альманахе, выпущенном «Культур-лигой». Увлечение и абстракцией, и национальным содержанием было недолгим – в основном по политическим причинам.
После смерти Сталина еврейскую культуру тоже не то чтобы пестовали: международные отношения породили новую угрозу, на этот раз от «воинственных сионистов», а внутри страны антисемитизм стал повседневной реальностью при поступлении в вуз, приеме на работу, в очереди за хлебом. Национальная идентичность при этом крайне редко становилась темой даже для художников андерграунда. Видимо, потому же, почему в среде нонконформистов не было ярко выраженных борцов за права женщин или геев: по сравнению с общим ощущением несвободы эти типы угнетения воспринимались как малозначимые. Оттого-то из художников второй половины века еврейской мифологией занимался лишь Михаил Гробман, и ему пришлось заново придумывать многое, почти как мирискусникам – русскую матрешку в конце XIX века.
Валентин Дьяконов