Иосиф Зисельс, глава влиятельной Ассоциации еврейских организаций и общин Украины Ваад, с улыбкой вспоминает, как в советское время его одновременно называли сионистом и украинским буржуазным националистом. Теперь, спустя 40 лет, его вновь можно назвать жидобандеровцем, да и сам термин приобрел новый смысл и позитивный оттенок.
В СССР он был диссидентом, пытаясь отстаивать права евреев, а затем вступил в правозащитную Украинскую Хельсинкскую группу. В 1978 году по обвинению в клевете и антигосударственной деятельности Зисельс получил шесть лет в колониях строгого режима. За девять месяцев до освобождения ему предложили амнистию в обмен на отречение от политических принципов, но он отказался.
Теперь советский диссидент и политзаключенный превратился в одного из самых влиятельных евреев Украины – он возглавляет крупнейшую еврейскую организацию, которая способна в любой момент протянуть руку помощи каждому еврею страны, занимается возрождением и укреплением еврейских общин, их культурой и религией, а также помогает желающим с выездом в Израиль.
Также Зисельс – известный человек за рубежом, где он, являясь членом Европейского и Всемирного еврейских конгрессов, взял на себя функции общественного лоббиста интересов государства Украины. По собственному выражению Зисельса, он живет по завету еврейского патриарха Гилеля: «Если не я для себя, то кто для меня? Если я только для себя, то что я? Если не теперь, то когда?»
НВ встречается с Зисельсом в офисе Ассоциации еврейских организаций, расположенном в одном из учебных корпусов Киево-Могилянской академии. Это небольшой блок на несколько кабинетов, на двери в который висит объявление о наборе студентов на специализацию Иудаика. Зисельс радушно приглашает в свой кабинет и, отвлекшись на пару минут, чтобы поздороваться с каждым из своих сотрудников, приглашает к беседе.
Украинцы очень рассудительная нация, поэтому и изменения у нас происходят медленно. Майдан два месяца стоял и требовал от власти уступок. Когда я рассказываю об этом во Франции, там удивляются: как, два месяца? Мы бы за две недели все разнесли!
Просто у украинцев другой политический темперамент. Мы движемся в своем темпе, который медленнее, чем у Польши или балтийских стран. Это нужно принять как факт. Проблема еще и в том, что наша идентичность двойственная, а ожидания всегда завышены, поэтому‑то нас и шатает из стороны в сторону. Мы считаем, что, если произошла революция и сменилась власть, все враз изменится, но это не так.
Украина волей судьбы оказалась между европейской демократией и евразийской авторитарной культурой. И важно понять, что, если 20 % населения страны не хотят в Европу, с этим нужно как‑то считаться. Это ведь не прихоть, просто для них Европа чужая. А мы посягаем на их идентичность, хотя вряд ли имеем на это право.
Вспомните, Виктор Янукович хотел посягнуть на наше право быть европейцами – и случился Майдан. То же самое происходит и сейчас. Когда угрожают идентичности, даже среди людей, привыкших к подчинению, возникает огромная энергия сопротивления. Нам нужно договариваться, а не воевать.
Сегодня в стране есть желание побороть коррупцию, но это часть нашей культуры. Коррупция – это часть украинской идентичности. Закон для нас не абсолютен, а его нарушение – не грех, как на Западе. И в этом проявляется восточность нашей культуры – там закон принимается не для того, чтобы его исполнять, а чтобы им пользовался сильнейший.
Мы привыкли так жить, у нас сложилось множество негласных договоров между властью и обществом. Например, что суровость закона компенсируется его неисполнением. Что при низких уровнях зарплат власть закрывает глаза на то, что мы воруем, а народ закрывает глаза на то, что ворует власть. В пространстве, где нет закона с большой буквы, человек любое препятствие воспринимает как вызов, задачу для решения – вот такие препоны мне поставили, но я все равно найду, как их обойти.
Поэтому говорить, мол, давайте бороться с коррупцией, когда многие из нас продолжают воровать – бессмысленно. Нужно признать существование этих негласных договоров и пересмотреть их. Борьба общества с коррупцией должна быть борьбой с самими собой.
Именно сейчас украинские евреи начали осознавать себя евреями Украины. В Европе это произошло еще в конце XIX века. Во Франции именно тогда евреи получили равные права с французами и называли себя французами Моисеева закона. У нас этот процесс происходит только сейчас.
Евреи Украины принимали очень активное участие в Майдане. Активнее были, пожалуй, только крымские татары. И украинцы оценили это – согласно последним социологическим исследованиям, за год отношение к евреям и крымским татарам в стране значительно улучшилось.
Мы не считаем, сколько евреев было на Майдане, но знаем, что многие из них затем пошли на фронт. Самое парадоксальное – часть из них воюет в батальоне Азов, рядом с радикальными националистами. Кроме того, на востоке страны воюют и ребята с израильскими паспортами. Это добровольцы, которые обучают наших солдат. Израиль уже почти 100 лет воюет, и опыт – это самое важное, что он может передать Украине.
Израиль не помогает Украине официально, потому что очень зациклен на собственной безопасности. В 2008 году, во время войны в Грузии, Израиль помогал оснащать грузинские системы ПВО. Тогда Грузия сбила три российских самолета, и Израиль получил предупреждение от России: если он будет продолжать помогать Грузии, Иран получит атомную бомбу, а в Сирии будут стоять российские ракеты С-300.
Но при этом Израиль – демократическая страна, и давление общества нельзя не учитывать. Большая часть израильтян – люди с демократическими ценностями, и они сочувствуют Украине.
Украинцам не стоит сильно рассчитывать на поддержку ЕС в борьбе с Россией – меньше будет разочарований. Сейчас во многих странах ЕС предвыборный период. Поддержать Украину, ввести дополнительные санкции в отношении России для них означает понизить уровень благосостояния своих стран и подвергнуть свои шансы на победу серьезному риску. Помочь может разве что опосредованное давление на Европу со стороны США и Канады.
Это очень похоже на то, что происходило в 1930‑е. Германия исправно платила за нефть и металл, и все хотели с ней торговать. Никто не хотел видеть в ней монстра, предпочитая думать, что Германия будет воевать не с ними, а с их конкурентами. Через восемь лет за эти заблуждения пришлось заплатить громадную цену.
Мы больше не мирная страна и еще долго ею не будем. Нам нужно привыкнуть воевать с минимальными потерями, рассчитывать только на свои силы, защищать своих людей, перестраивать экономику на военные рельсы и не прятать голову в песок. У России тоже нет другого выхода, кроме как воевать с Украиной. Они понимают, что с этим правительством и с этим обществом договориться уже невозможно.
На что-то рассчитывать мы можем, только если дезинтеграционные процессы в России примут интенсивный характер. Однако никто в мире в этом не заинтересован. Что значит разваливающаяся Россия? Огромные обломки страны, вооруженные ядерным оружием. Путин, несмотря на наши проклятия, все же контролирует эту страну. Если бы еще к нам не лез, цены бы ему не было. Но он не может не лезть, такова логика империи – ее смысл в расширении.
Я не верю в возможность демократизации России. Я два года провел в лагерях на Урале, более года прожил в Москве. Россия в нынешних границах никогда не станет европейской страной. Нет критической массы людей, которые могут изменить судьбу России. К тому же не должны все страны мира быть европейскими. Мир держится на балансе. А кто европейский мир будет уравновешивать, Китай? Любая демократизация России приведет к ее распаду, а это ужасное будущее с непредсказуемыми последствиями.

5 вопросов Иосифу Зисельсу:

– Какое событие своей жизни вы считаете главным?

– Конечно же, мое участие в диссидентском движении. Мне кажется, все самое главное произошло тогда.

– Ваш любимый город?

– У меня нет одной любимой книги или одного любимого города. Я очень люблю Черновцы, где прошло мое детство, Киев, в котором живу. Люблю бывать в Иерусалиме и Барселоне.

– На чем передвигаетесь по городу?

– У меня Subaru Outback. Такая надежная, крепкая машина. Не очень комфортная, но мне нравится.

– Каков ваш месячный прожиточный минимум?

– Я получаю пенсию. Большую, чем обычные люди, но недостаточную, чтобы жить нормально. Также занимаюсь консалтингом, работаю в частной фирме. Мои проблемы состоят не в том, как себя обеспечить, а скорее в том, где найти деньги для нашей деятельности. Ну и у меня четверо детей, которые пусть и взрослые, но им все равно надо помогать. Наверное, сегодня я трачу не менее $1 тыс. в месяц.

– К чему вы стремитесь?

– Как любой человек – к реализации себя, после того как удовлетворены все остальные потребности. И мне кажется, я вполне неплохо с этим справляюсь.
Материал опубликован в №15 НВ от 24 апреля 2015 года.