Читальный зал

Михаил Фишман и Вера Кричевская на премьере фильма. Фото Ирины Бужор / Коммерсантъ

«В этот момент из него бы получился очень хороший президент»

Фильм «Слишком свободный человек» о Борисе Немцове уже увидели зрители фестиваля «Артдокфест» в Москве, Санкт-Петербурге и Екатеринбурге. Теперь его создатели, Михаил Фишман и Вера Кричевская, сбираются получить прокатное удостоверение и показать двухчасовую ленту о политике в кинотеатрах страны. А потом, возможно, – на телевизионном экране. Фильм вышел не только о Немцове – вольно или невольно получилось сопоставление двух эпох, ельцинский и путинской. В эти периоды менялась жизнь страны, а вместе с ней и жизнь главного героя ленты – Бориса Немцова. Журналист Znak.com Дмитрий Колезев посмотрел фильм и обсудил свои впечатления с одним из его создателей – Михаилом Фишманом.

— Первое,  что мне бросилось в глаза – как по-разному ведут себя перед камерой политики  1990-х и 2000-х. В фильме много архивных кадров, и это поражает – еще двадцать  лет назад чиновники совершенно по-другому разговаривали с журналистами, не было  этой непроницаемой защиты из канцелярского языка, надменности, такой деланной  торопливости.

— Это две совсем разные эпохи. И когда мы видим девяностые, а сразу после них нулевые – становится видна эта огромная разница. Она в первую очередь, конечно, в том, как функционирует политика, что вообще под ней понимается. Девяностые, несмотря на всех их проблемы и сложности, несмотря на все претензии к Борису Ельцину, – это время открытой политики и политической свободы, когда ты делаешь более или менее все, что хочешь, и говоришь, что хочешь. В 90-х нет контролера – ни над чиновником, ни над бизнесменом, ни над журналистом, ни над артистом. Общество живет той жизнью, которой оно хочет жить.

—  Насколько изменилось твое отношение к Немцову за время работы над фильмом? Все-таки  это достаточно подробное биографическое исследование, и не могло не произойти  каких-то открытий, хотя бы личных.

— Думаю, до фильма я не отдавал себе отчета в том, насколько Немцов вырос за эти 20 с лишним лет. Раньше его образ был у меня, я бы сказал, плоским: Борис Ефимович был одинаковым в начале и в конце пути. А разница между ранним и поздним Немцовым есть, она значительная.

Альфред Кох, один из героев нашего фильма, сказал в своем трехчасовом интервью одну фразу. Она не вошла в фильм, но мне она представляется важной, и я ее запомнил. Он сказал, что, когда Немцов был преемником Ельцина, когда он ближе всего стоял к высшей власти, он был не готов к ней. И, парадоксальным образом, к концу жизни, когда его травили и преследовали, из преемника превратили в изгоя, когда между ним и властью уже была пропасть, – тогда из него получился бы хороший президент.

Мне кажется, это точное наблюдение. Поймите меня правильно: меня бы устроил и тот, «ранний» Немцов тоже. Но он прошел длинный тяжелый путь, и прошел он его не просто с большим достоинством, но и становясь мудрее и опытнее.

— Это  интересная черта биографии Немцова. Как правило, люди в молодости бывают  бунтарями, революционерами, а приобретая седины, они становятся спокойнее,  консервативнее, зачастую приближаются к власти. У Немцова же получилось  наоборот. 

— Да, потому что он не изменял своему жизненному модусу. Это, скорее, мир вокруг него менялся. Когда в 2003 году после ареста Ходорковского, ухода СПС и «Яблока» из Думы у нас «выключили» политику и все разбежались (кто в бизнес, кто за границу), Немцов остался стоять ровно на том месте, где он стоял. Он делал то, что привык и любил делать, просто обстоятельства кардинально изменились.

—  Один из героев фильма (кажется, Евгения Альбац) говорит, что если бы в 1997  году нижегородского губернатора Немцова не пригласили работать в правительство,  в 1999 году у него было бы куда больше шансов стать преемником. Москва бы не  сломала его карьеры, и он, будучи любимчиком Ельцина, мог бы претендовать на  преемничество. Ты согласен с этим мнением?

— Трудно рассуждать о том, что могло бы быть, но нет сомнений, что в 95-96 годах на него смотрели как на будущего президента. Переезд в Москву изменил все в этом смысле. И сам Немцов в фильме говорит, что идти наверх ему было проще, оставаясь в Нижнем Новгороде, нежели в Москве. Да, можно предположить, что если бы Немцов остался в стороне от происходивших в Москве войн (в первую очередь, конфликта вокруг «Связьинвеста»), его стартовые позиции в 1999 году оказались бы куда сильнее. Хотя не надо и сбрасывать со счетов тот факт, что уже менялось общественное сознание – постепенно наступала мода на солидных и серьезных мужчин в серых костюмах.

—  Зачем тогда он согласился стать вице-премьером?

— В фильме он говорит, что его уговорила дочь Ельцина Татьяна, что он не смог отказать ей, когда она напомнила ему, что папа ему помогал раньше, а теперь ему (Ельцину) самому нужна помощь. В фильме и она рассказывает эту историю. И я в нее абсолютно верю. Другое дело, что люди устроены сложно и одновременно движимы разными мотивами, не всегда даже отдавая себе в этом отчет. Я думаю, он согласился ехать в Москву в том числе и потому, что ему хотелось туда, в центр, где кипит жизнь – даже ценой своих возможных перспектив. Он был нетерпелив. Он хотел участвовать в этой жизни. Он очень любил политику.

—  Мне запомнился кадр из фильма. 2002 год. Немцов – глава фракции СПС в Госдуме.  Он приходит в кабинет к Владимиру Путину, они садятся друг напротив друга, дружелюбно  разговаривают… И несколько человек в фильме повторяют, что у них были неплохие  отношения: на «ты» друг друга называли, обсуждали всякое. Что, по-твоему, стало  точкой, которая сделала эти отношения невозможными? Арест Ходорковского? Или  «Норд-Ост», когда Путин попросил Немцова не ходить на переговоры – якобы боялся  роста его рейтинга?

— Я привык мыслить с точки зрения политики. И отношения Немцова с Путиным я вижу именно так, и в этом смысле их разлад был абсолютно неизбежен. Я понимаю, что двигало Немцовым в 1999-2000 годах, когда он вместе со своими товарищами поддерживал Путина, хотя и с оговорками. Путин был их и ельцинским выдвиженцем, он противостоял партии реванша во главе с Лужковым и Примаковым, с ним были связаны надежды на продолжение глубоких экономических реформ, прозападную политику. И многое из этого происходило в первые два года путинского президентства – в том числе и при поддержке Немцова и его либеральной фракции в Думе. А потом Путин круто развернул руль, и мы выпали с этого корабля в воду – Немцов как политик, я, к примеру, как его избиратель.

В фильме Немцов сам перечисляет роковые точки в их отношениях: «Курск», «Норд-Ост», Беслан… Так или иначе, Путин обманул его ожидания, и Немцов не смог его поддерживать дальше. А Путину не нужны политики, которые его не поддерживают.

— Не  было соблазна несколько смягчить рассказ о Путине, чтобы дать фильму больше  шансов встретиться с широкой аудиторией?

— Нет. Это было бы как-то странно. Зачем? Да я бы и не сказал бы, что мы как-то особенно к нему суровы.

—  Сколько зрителей сможет увидеть этот фильм? Где они вообще смогут его увидеть?

— Сейчас мы должны получить прокатное удостоверение. После этого мы приложим все усилия, чтобы фильм вышел на экраны. Вряд ли это будет очень широкий прокат, но на какое-то количество залов мы рассчитываем. Надеюсь, что у людей будет возможность его посмотреть – не только в Москве, но и в регионах.

—  Стоит ли рассчитывать, что фильм купят какие-то телеканалы? «Дождь» может его  показать?

— Может. Это продукт авторского права, который теперь заживет своей жизнью, – надеюсь, удачной.

—  Сколько показов уже было?

— Пока три, в рамках фестиваля «Артдокфест». Это было невероятно, и я бы даже сказал – величественно. До сих пор не понимаю, как так произошло, что наш фильм шел в большом зале кинотеатра «Октябрь» при полном аншлаге. Это вопрос к Виталию Манскому (президент фестиваля – прим. ред.) – как ему это удается? Это создало атмосферу большого экрана вокруг нашего фильма. Я даже не мог представить, что такое возможно. Благодаря Манскому фильм стал событием.

—  Какую первую реакцию от зрителей вы получили?

— Люди видят разные вещи. Некоторые увидели неожиданные параллели, подтексты, смыслы.

—  Например?

— Например, Олег Кашин написал про симметрию, точнее, антисимметрию образов Немцова и Яшина, с которым он близко дружил ближе к концу жизни и который тоже участвует в фильме. Яшину примерно столько лет, сколько Немцову, когда он стал губернатором, и, вообще, пишет Кашин, они во многом похожи. Но какая дьявольская разница: тридцати-с-чем-то-летний Немцов становится губернатором огромного региона, а его ровесник Илья Яшин стоит в пикетах и пытается собрать остатки демократической коалиции. Действительно, выразительно, хотя мы специально об этом не думали.

— В  Екатеринбурге на встрече со зрителями ты рассказал, что некоторые знакомые  Бориса Немцова отказались участвовать в фильме. Например, Анатолий Чубайс, Сергей Кириенко…

— На самом деле я сказал не так, и потом мои слова были искажены. Да, Кириенко не стал участвовать, но мы и не настаивали. Есть герои для нашей политической биографии важные, а есть – не очень. И мы отправляли много запросов: кто-то отреагировал, кто-то нет. Было бы здорово, если бы не только Ирина Муцуовна [Хакамада], но и Сергей Владиленович [Кириенко] рассказал о кампании СПС 1999 года, было бы здорово, если бы он рассказал, как они боролись с кризисом и встретили дефолт. Но это, по сути, лишь эпизод в фильме, и далеко не центральный. В отличие от Анатолия Чубайса – не просто товарища Немцова, но главного героя всей российской политики 90-х годов, и особенно их второй половины. Анатолий Борисович не смог принять участие, он отказался.

—  Как думаешь, почему?

— Не знаю. Не могу сказать. Не посчитал возможным. Это его право.

— В  фильме почти не затрагивается убийство Немцова – его возможные причины, ход  расследования.

— Мы с Верой Кричевской сделали это сознательно. Мы это даже и не обсуждали, просто сразу поняли вместе: убийство в этом фильме нам не нужно.

—  Почему?

— Мы бы не добавили ничего нового. Я сам написал не одну статью о том, кто убил Немцова, зачем его убили. Речь идет о самом ужасном политическом убийстве в современном российской истории. Его заказчики и организаторы рано или поздно должны будут ответить, нужно добиваться, чтобы они не ушли от ответственности (исполнители вроде бы сидят на скамье подсудимых). Но все, кто хотел разобраться, уже разобрались в этом. Давайте лучше поговорим о времени и о его герое. Это интереснее – а может быть, и важнее.

— Завораживает,  что в фильме постоянно звучит закадровый голос самого Немцова. Это одновременно  страшно и как-то очень правильно, как будто он сам и рассказывает нам свою  жизнь. Из могилы.

— Это идея режиссера – Веры Кричевской. Этот рассказ составлен из фрагментов разных интервью. К счастью, Борис Немцов оставил нам большое наследство. Он много говорил, он был словоохотлив, любил журналистов. Осталось много. Нужно было найти нужные куски, проработать этот материал. И это тоже делала Вера. Помимо прочего, ее работе с архивами надо ставить отдельный памятник.

—  Зачем вы сняли этот фильм? Какую задачу вы себе ставили?

— Во-первых, это дань памяти, и это важно. Это дань памяти выдающемуся политику современной России. Немцов – глубокая, мощная фигура. И наша вина в том, что мы, многие из нас, стали осознавать это уже после того, как он погиб. Так уж мы устроены, что легко поддаемся обаянию иерархических статусов. Так уже мы устроены, что в политической прямолинейности и простоте часто видим не достоинство, а изъян, недостаток политической хватки, считаем, что политика должна быть устроена сложно, на недосказанностях и кулуарных договоренностях. И то, и другое – большая наша ошибка.

Жизнь Немцова – пример того, что можно сдвигать горы в политике, будучи честным, искренним, открытым, жизнелюбивым и принципиальным. И таких примеров у нас перед глазами больше нет. Мы прожили довольно бурную жизнь в 90-х годах, но кто еще? Да, есть столпы типа Ельцина, но это немного другая история.

Во-вторых, биография Немцова стала историей российской демократии, историей нашей страны. И, отдавая дань памяти, мы хотели рассказать и эту историю.

Дмитрий Колезев